16 февраля 2009 г.
Николай ГЕРАСИМЕНКО, первый заместитель председателя
Комитета Государственной Думы по охране здоровья, академик РАМН:
“Если не примем срочных мер, то просто пропьем страну”
Государству не по силам окончательное решение алкогольного вопроса, но пресечь алкоголизацию страны оно способно и обязано
Крупная радиостанция попросила своих слушателей ответить: алкоголизм в России — традиция или национальная трагедия? Суть большинства ответов: трагедия, вытекающая из русской традиции. Прозвучало и такое: “Это приговор. Так называемый социальный бизнес наживается на спаивании людей, на их беде, пронизав для самозащиты коррупцией все ветви власти. Например, уже семь лет Госдума не может принять закон, который бы признал, как это сделано всюду, пиво алкогольным напитком”. И еще более жесткое мнение. “Россия — страна-вулкан: то война, то революция. Ни одно поколение русских не жило счастливо. Человек ничего не стоит, он не хозяин своей судьбы — вот и пьет. Алкоголия — единственная страна — убежище от всех притеснений и невзгод. Поэтому вся наша жизнь — непрерывный алкогольный ритуал: родился человек — обмыли, проводили в мир иной — обмыли. Пьем и в радости, и в горе, и просто так — по настроению или под уговоры. “Настоящий мужик” тот, кому стакан водки не в тягость. Скоро такую же проверку и “настоящей бабе” будем устраивать”.
— Николай Федорович, что в основе мифа о России — пьяной, спивающейся стране?
— По моему мнению, зависть и корысть. Кто-то использует его для очернения России, кто-то для оправдания сегодняшнего пьяного разгула, приносящего его устроителям огромные доходы — алкогольный рынок превышает 10 миллиардов долларов. Большие деньги — это большое влияние, можно сказать, теневая власть. Кстати, столь же несостоятелен и миф о том, что истинному славянину питье не во вред — он алкоголеустойчив. Чушь это. Правда в другом, и ее надо помнить: русский человек, как и татарин, чуваш, хант, эвенк, как все северные народы — исландцы, шведы, финны, канадцы, норвежцы, по природе своей более привержен к спиртному. Но это отнюдь не означает обреченность на пьянство.
Все ссылки на давние века, на князя Владимира: “Веселие Руси есть питие” — лукавство. Веселие вовсе не пьянство. Пили-то на пирах брагу, мед, по нынешним меркам, слабоалкогольные напитки. Водка, как и остальные крепкие напитки, появилась намного-намного позже. Вместе с ними, к сожалению, изменился и тип пития — предпочтение было отдано им. Но опять-таки водка не обернулась массовым пьянством. Правда, в трудные, непонятные и невоспринимаемые большей частью народа времена поднимались его волны. Как отмечают историки, одна из первых была вызвана реформами Патриарха Никона. Это вынудило царя Алексея Михайловича издать указ, повелевающий “батогами пьяниц бить”. Позже батоги отставили, но пьянство осуждалось, прежде всего интеллигенцией. В 1870 году было опубликовано письмо Федора Достоевского, в котором были и такие строки: “Матери пьют, дети пьют, отцы разбойничают: бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли”...
Пьяницы были, есть и, наверное, еще очень долго будут. Но на Руси и в конце ХIХ века пили в 3—4 раза меньше, чем во всех остальных странах Европы, которые мы сегодня называем цивилизованными. В то время, например, для Швеции алкоголизм был таким же бедствием, угрожающим государственной целостности, благополучию, выживанию народа, каким он стал сегодня для России. Но государству и обществу хватило разума и воли, чтобы справиться с ним. Через алкогольные кризисы прошли все Скандинавские страны. Для России они — урок, образец, подтверждение истины, что государства, как и люди, должны управлять спиртным искушением, уметь противостоять “многоголовью зеленого змия”. Их опыт убеждает в том, что только сильная ограничительная алкогольная политика государств остановила эту социальную эпидемию на севере Европы и обеспечила нормальное социально-экономическое развитие народов.
“Пьяные деньги”
Перед Первой мировой войной Россия была одной из самых трезвых европейских стран при душевом потреблении 2,3 литра чистого алкоголя в год. Но и оно воспринималось властью и обществом как чрезмерное. Поэтому император Николай II ввел “сухой закон”, действовавший с 1914 по 1926 год. Но и после его отмены до середины 50-х Россия оставалась малопьющей. Потребление алкоголя резко возросло в 60—70-е годы. И столь стремительно, что россияне за пару десятилетий по количеству выпиваемого догнали и перегнали европейцев. Одна из главных причин, предопределивших начало массового пьянства, — изменившееся отношение к нему власти. Как и прежде, достаточно активно работали система профилактики алкоголизма, хорошая наркологическая и реабилитационные службы, поощрялся трезвый образ жизни. И в то же время из года в год шло увеличение производства и продажи дешевых вин и водки. За счет спиртного рос товарооборот, пополнялась казна. “Пьяные деньги” делали страну все более алкоголезависимой. За 1960—1984 годы потребление спиртного официально поднялось в 2,3 раза — с 4,6 до 10,6 литра чистого алкоголя (по некоторым экспертным оценкам, до 14 литров) на душу населения. Был превзойден опасный рубеж, за которым начинается деградация народа, — 8 литров чистого алкоголя на человека.
— Значит, антиалкогольная кампания в 1985—1987 годах была необходимой?
— Если понимать ее как государственную антиалкогольную политику, включающую в себя и ограничительные меры, и формирование трезвого образа жизни, безусловно. К сожалению, она обернулась кавалерийским наскоком, запрещениями, административным и партийным прессингом. Наверное, самая большая ошибка Горбачева — стремление по-быстрому “покончить” с алкоголем вообще, а не пресечь алкоголизацию страны. В ответ на жесткое, непродуманное, нередко оскорбляющее давление крепло скрытое и явное сопротивление, возмущение и озлобление людей. Негативная память об антиалкогольной кампании надолго. Даже терминология — “антиалкогольная политика”, “антиалкогольная борьба” воспринимается сейчас как эхо тоталитаризма, подавление свободы, прав человека. Точно так же, помня о прошлом, многие воспринимают предложения принять правовые нормы, ограничивающие потребление спиртного.
Пожалуй, только специалисты знают и о несомненных положительных результатах той антиалкогольной кампании. По данным Госкомстата РСФСР, за 2 года продажа спиртного снизилась на 51 процент, реальное же потребление (с учетом роста самогоноварения) — на 27 процентов. Это спасло жизни 1,2 миллиона человек. Смертность среди мужчин уменьшилась на 18, среди женщин — на 8 процентов, в целом — на 12,8 процента. Особенно сократились смертность от внешних причин — отравлений, убийств и самоубийств, дорожных и бытовых травм, количество алкогольных психозов, штрафов ГАИ за управление автомобилями в нетрезвом состоянии, доставок в медвытрезвители. Спокойнее стало в сотнях тысяч семей, главы которых любили по пьяному чину покуражиться над домочадцами. Страна начала физически и морально оздоравливаться. Увеличились рождаемость, продолжительность жизни, прирост населения. Но запреты не стали нормой жизни. Можно считать, что состоялся огромный, охвативший всю страну эксперимент, доказавший прямую связь между алкоголем и здоровьем населения. Россия подтвердила выводы европейских ученых: снижение душевого потребления спирта на 1 литр в год снижает смертность в стране на 2-3 процента...
Потери как на большой войне
— Продолжу вашу логику. С 1992 года новая власть организовала “эксперимент” от противного. Отменила все запреты и ограничения, даже государственную монополию на алкоголь, существовавшую в России 100 лет. Разрешила свободное производство, импорт, продажу спиртного. Результат катастрофический — алкогольный рынок стал полукриминальным, расцвело пьянство, обусловившее сверхсмертность. По оценке доктора медицинских наук А. Немцова (руководителя отдела информатики и системных исследований Московского НИИ психиатрии Минздрава), прямые и непрямые потери от алкоголя за 1994 год — 750 960 человек. Почти столько людей живет в Томской или Псковской области. За 1994—1996 годы алкоголь унес 3,4 миллиона жизней. Исчезло население трех областей. Как при большой войне или при пандемии неизвестной болезни.
— Болезнь хорошо, увы, известна — алкоголизм. По официальным данным Роспотребнадзора (экспертные оценки даже выше), душевое потребление поднялось до 18 литров чистого алкоголя в год. Порог безопасности, определенный ВОЗ для любой страны в 8 литров, превышен по крайней мере вдвое — без принятия самых экстренных мер деградация России, ее народа неизбежна. По прямым потерям от безмерного пьянства — отравлений, самоубийств, алкогольных психозов — россияне далеко впереди планеты всей. Есть и огромные непрямые потери. В моем родном Барнауле при вскрытии установили, что в крови 42 процентов внезапно умерших от сердечно-сосудистых заболеваний было опасно большое количество алкоголя. Выпивка спровоцировала смерть. Правда, зарегистрирована она по графе “сердечно-сосудистые заболевания”.
Справка. С алкоголем связаны: 72 процента всех убийств,
42 — самоубийств, 52,7 — смертей от аварий, травм и других внешних причин, 67,6 — от цирроза печени, 26 — от сердечно-сосудистых заболеваний. От производства и реализации спиртного в бюджеты поступает около 55 миллиардов рублей, потери же государства эксперты оценивают в 500 миллиардов рублей. Такая вот экономика, нацеленная на десятикратный ущерб.
К большому сожалению, данные официальной статистики и экспертов у нас существенно различаются между собой. Нет однозначных объективных оценок объема потребляемого спиртного, количества страдающих алкоголизмом (зарегистрировано 2,8 миллиона алкоголиков, а эксперты утверждают: их в 6—8 раз больше), количества вызванных спиртным заболеваний, инвалидности, смертей. По собственному опыту хирурга, организатора здравоохранения, депутатской деятельности больше доверяю заключениям экспертов. Совершенно согласен с профессором Немцовым, другими исследователями: алкоголь ежегодно уносил до 700 тысяч жизней. Мы теряем от спиртного столько же жизней, сколько все европейские государства, вместе взятые. Россия остается единственной в мире страной с рецессивным типом смертности и продолжительности жизни. Сегодня россиянин живет меньше, чем раньше. В 1985—1987 годах средняя продолжительность жизни была 70 лет, сейчас — 67. Особенно короток век наших мужчин — 60 лет. Не только “вино” в этом виновато, но прежде всего оно. В крови 66 процентов умерших в трудоспособном возрасте мужчин выявлены высокие концентрации алкоголя.
Цена сверхсмертности мужчин трудоспособного возраста, их “недожитие”, есть такой термин, — ежегодная потеря 3—4 процентов ВВП. Соответствующая методика анализа разработана Бюро национальных исследований Швейцарии. Как подсчитать огромные затраты на лечение, выплату пособий по больничным листам, пенсии инвалидам, на восстановление техники, оборудования, на помощь детям, потерявшим отцов? Тысячи, десятки тысяч больших и малых трагедий происходит ежедневно. И в основе подавляющего большинства их — пьянство. Предотвратить эти трагедии практически невозможно. С каждым годом количество алкоголиков и алкогольных психозов увеличивается. Есть и “база” для этого роста: достаточно дружат со спиртным 76 процентов населения, не менее 20 процентов россиян пьет постоянно и крепко.
Справка. По официальной статистике, количество алкоголиков в постсоветское время возросло в два раза, а алкогольных психозов — вчетверо. С диагнозом хронический алкоголизм зарегистрировано 6 тысяч детей в возрасте до 14 лет и 41 тысяча несовершеннолетних подростков. Быстро распространяется женский алкоголизм.
Беда достигла таких масштабов, что министр МВД Р. Нургалиев предлагает возродить бывшую систему лечебно-профилактических учреждений. Предложение было немедленно и громко осуждено “штатными”, я их так называю, правозащитниками и псевдодемократами как возврат в тоталитаризм и наступление на гражданские свободы. Но вот защитить право спивающегося человека, его жены и детей на нормальную жизнь, на здоровье некому. Министр, а у него и других проблем предостаточно, оказывается единственным реальным защитником. Я на его стороне — ЛПУ действительно нужны. Больного алкоголизмом крайне важно хотя бы на время вырвать из пьющего окружения, помочь ему подумать о жизни на трезвую голову, поддержать его лекарствами...
— Волна пьянства захлестнула страну. Кто виноват в этом?
— Вопрос уже не в том, кто виноват. Главное для меня — врача — что делать? Да, для подавляющей части населения социально-экономические реформы оказались болезненными. Но в одних и тех же условиях одни пьют и спиваются, другие бьются, чтобы обеспечить благополучие себе и семье. Так что вина самого пьющего (исключаю действительно больных людей) для меня несомненна. Как и государства, которое не должно было резко уходить от решения острых для россиян проблем, связанных с алкоголем. Мне трудно понять логику Правительства начала 90-х, в одночасье отказавшегося от госмонополии, во всем доверившегося рынку. Но для рынка цель и мотор — прибыль, определяемая количеством потребителей, объемом купленного ими спиртного. Какими жертвами и потерями обернутся доходы производителей и продавцов, для рынка значения не имеет.
Разумеется, и для его участников малоприятна высокая смертность пьющих. Приходится непрерывно заботиться о восстановлении их рядов, тратиться “на новобранцев”. Среди мужчин их и днем с огнем не разыщешь — почти все пьющие. Остаются женщины, молодежь, подростки. Поэтому крупные компании разработали долговременные стратегии работы с каждой группой населения, с каждой, как говорится, аудиторией. Мастерски поставленная увлекательная реклама пива, слабоалкогольных коктейлей — пример тому. Это прямая реклама. Но не менее эффективна и косвенная. Обратите внимание, как безостановочно пьют герои и просто действующие лица киносериалов, например “Улицы разбитых фонарей”. Почему? В финансировании сериала участвовал король украинской горилки. Своих нам “королей”, оказывается, мало. “Пьяные деньги” стимулируют сценаристов, режиссеров, исполнителей теле- и киносериалов, телешоу, прессу. Западные компании очень часто рекламируют свою продукцию — от автомобилей до плавок — в кинофильмах. Но реклама табачных и алкогольных изделий недопустима — общественные и медицинские организации добились запрета... За всю историю России спиртное в ней никогда еще не было так доступно. По цене — немногим дороже пакета молока. Территориально — продается почти у каждого дома. По времени — продается и в будни, и в праздники, и днем, и ночью. По возрасту — редкий случай, когда продавец спросит у подростка, сколько ему лет.
Справка. Весь рынок крепких напитков — 210 миллионов дал. Доля легальной водки — 54 процента, стоимость бутылки — от 65 рублей. Легальную водку приобретает 58 процентов покупателей. Нелегальная водка (безакцизная) — 30 процентов рынка, стоимость бутылки от 35 до 55 рублей. Ее приобретает 32 процента покупателей. Суррогаты, спиртосодержащие жидкости, аптечные настойки — 16 процентов рынка. Покупает 10 процентов потребителей.
Вся забота рынка — дать питье на любой вкус и на любой кошелек, — за последствия же никто не отвечает. Массовые отравления во многих регионах вынудили власти на местах и в центре обратить внимание на спиртные суррогаты. Но спрос на них так и не уменьшился, предложение не сократилось. Россияне продолжают бесстрашно пить любую жидкость — лишь бы градусы были...
— Если верить прессе, в 18 литрах чистого алкоголя, в среднем выпиваемого за год каждым россиянином, доля крепких напитков с учетом суррогатов почти 80 процентов. В Финляндии, Канаде, США, Швеции, Великобритании она от 18 до 25 процентов. Северные страны научились пить по-южному: пиво, слабые коктейли, вино. Может, и России взяться за переучивание?
— Она уже давно переучивается. Но вот результаты у нее прямо противоположные. За 8 лет потребление пива возросло в 4, слабоалкогольных напитков — в 2 раза. Но они не стали, как нас уверяли, альтернативой водке. Ее пьют намного больше, чем раньше. Зато расширился круг пьющих за счет женщин, молодежи, подростков — любителей пива и САН. Хорошо бы, конечно, вытеснить крепкие напитки. Но для этого нужны серьезные усилия государства и общества, и прежде всего достаточно жесткое регулирование алкогольного рынка. Сделать это практически невозможно — на защиту его стеной встают чиновники всех уровней и рангов. Для них приоритетны интересы компаний по производству спиртного, как и табачные концерны, — иначе, говорят, пострадают экономика и бюджеты. Если в табачных делах удалось навести хотя бы мало-мальский порядок, то спиртоводочные — непоколебимы.
Совершенно прав радиослушатель, о котором вы рассказали. Закон об отнесении пива к алкогольным напиткам блокируется уже 8 лет. Во всех странах к безалкогольным относится пиво с содержанием алкоголя не более 1,7 процента. У нас — любое. В 30 европейских странах, Канаде, США введены ограничения по реализации спиртного. Такой вольницы, как в России, нигде нет. Я уже ссылался на шведский опыт. Суть его — регулирование алкогольного рынка и госмонополия на розничную продажу спиртного. За 30 лет этой монополии доля крепких напитков снизилась до 25 процентов...
— Три года назад Президент В. Путин на Госсовете сказал о возможном восстановлении государственной монополии на производство алкоголя. Реально ли это?
— Кто может помешать Правительству, если оно действительно решится? Но решится ли — не знаю, но очень надеюсь на это. И готово ли государство к этому? Есть предложение и о введении госмонополии на розничную продажу спиртного. На мой взгляд, это более необходимо: начинать наводить порядок надо там, где “живые” деньги, где больший искус заработать — продать с большой выгодой любую бутылку. Единственно, чего не может позволить себе государство, — по-прежнему оставаться статистом: безучастно подсчитывать проданные литры и души умерших.
Россия определяет свое будущее. Утверждена демографическая концепция, долгосрочная стратегия социально-экономического развития. Разработан проект концепции развития здравоохранения, приоритетное внимание в которой отводится формированию здорового образа жизни и тесно связанной с ним алкогольной политики. От того, насколько эффективной она будет, зависит реальность всех остальных планов. Если мы не доведем потребление алкоголя до более-менее разумных пределов, то просто пропьем будущее страны...
Справка. Душевое потребление чистого алкоголя в России — 18 литров, в США — 8, в наиболее пьющих северных странах (Канада, Швеция, Финляндия, Ирландия, Исландия) — 6—8 литров.